Архиепископ Юстиниан и митрополит Кирилл дали совместную пресс-конференцию для калмыцких журналистов (обновлено)

8 августа в Казанском кафедральном соборе Элисты после завершения официальной церемонии передачи дел по управлению Элистинской и Калмыцкой епархией состоялась пресс-конференция архиепископа Элистинского и Калмыцкого Юстиниана и митрополита Ставропольского и Невинномысского Кирилла для представителей СМИ Калмыкии.
Иерархи ответили на вопросы калмыцких журналистов, которые интересовались общим ходом дел Элистинской и Калмыцкой епархии, проблемами, стоящими перед церковными общинами региона и актуальными задачами, а также спрашивали архипастырей об их личном отношении к некоторым аспектам современной общественной жизни.
Своих корреспондентов на пресс-конференцию направили ГТРК «Калмыкия», Калмыцкая ТРК «Хамдан», Радио Калмыкии, Радиоканал «Европа Плюс — Элиста», республиканская газета «Хальмг Унн», республиканская общественно-политическая газета «Калмыкия Сегодня», и городская газета «Элистинская панорама».
Полный текст пресс-конференции:

Светлана Сюева, газета «Элистинская панорама»

Здравствуйте. Первым делом я хочу от нашего журналистского сообщества, поскольку мы на постоянной основе освещаем проблемы конфессионального и религиозного развития республики, приветствовать вас. И конечно нам хотелось бы услышать от Вас, владыка Юстиниан, (может в чем-то вы повторитесь и мы что-то услышим не в первый раз, тем не менее еще раз) Ваши впечатления от первого дня пребывания на нашей земле и Ваши первые планы в отношении деятельности епархии.

Архиепископ Юстиниан

Конечно, человек разумный, пребывая на новое место, сначала впечатления свои слагает в своем сердце и в своей памяти. И, может быть, не спешит ими делиться. Но вы, как люди профессионально любопытные, заставляете несколько торопиться, чтобы дать свои какие-то оценки, поделится своими чувствами. Поэтому я сразу оговариваюсь, это мои впечатления самые-самые естественно первые. Они могут быть отчасти не понятыми, не поняты теми, кто здесь родился или теми, кто живет здесь многие годы. Я почувствовал в вопросах вчера и сегодня, знаете, некую нашу обычную робость. Вот на Западе, особенно общаясь с людьми из США, я видел, что у них иное воспитание. Они должны показывать, что они сильны, они удачливы, они ни в чем не нуждаются. Наша традиция предполагает, что человек внутренне всем доволен, благоуспешен, но он свой успех не пытается выставить наружу, хвалиться им. Предположим, человек много знает, но он не спешит всех удивлять своими знаниями, он ждет, когда его спросят об этом. Т.е. нам присуща некая такая скромность, которая, порой, относится не только к нам, но и к месту нашего проживания. Т.е. мы порой недооцениваем то, что мы имеем и говорим, что у нас, наверное, не так уж и хорошо. У нас как-то, может, скромно, может, чего-то не хватает. Вот там, наверное, лучше. Да нет, дорогие. Нужно воистину радоваться тому достоянию, которое нам дал Господь. И уходить от того излишне смиренного и, порой, навязанного нам образа, что у нас хуже, чем на Западе. Как часто говорят, когда не успела еще очередь выстроиться в несколько человек: «Вот это все только у нас, только в нашей стране такое». Подъезжаешь к какому-нибудь учреждению в Америке и точно так же можешь столкнуться с очередью, а в международном аэропорту имени Кеннеди, порой, сойдешь с самолета и ждешь очереди на паспортный контроль полтора, а то и два часа. Вот представьте себе, если бы в России где-нибудь подобное было бы, у нас бы, наверное, нашлись такие журналисты или обыватели, которые бы сказали: «Ну все, надо сваливать отсюда. Нет, так жить нельзя в этой стране. Надо сваливать». И я хочу вам сказать, мне понравилась Элиста. Уютно расположена, мне интересен этот край, интересны люди, здесь проживающие. И то, что мне особенно бросилось в глаза после Приднестровья, где не сумели сохранить мир, где была настоящая война с артиллерией, с сотнями погибших с обеих сторон, мне очень дорого, что здесь вот в предкавказье был сохранен мир, спокойствие, взаимодействие, уважительное отношение друг к другу людей разных вероисповеданий, разных национальностей. Это нужно беречь, нужно это ценить, нужно понимать, что это стоит очень дорогого. Поэтому когда в Калмыкию будут приезжать какие-то гости, дорогие братья журналисты, смелее будьте и не задавайте им такие вопросы, будто вы извиняетесь за свою малую родину. Она прекрасна и во многих отношениях может быть еще примером для подражания.

Зоя Наранова, газета «Калмыкия сегодня»

Я знаю, что все наши традиционные религии связывают доброжелательные отношения. В свете последних событий Церковь стала проводить большую социальную работу, культурную, просветительскую работу, издание книг и тому подобное. Я хотела спросить, есть ли какой-нибудь такой хороший опыт в Калмыкии, который может быть примером для других регионов.

Митрополит Кирилл

Спасибо за вопрос. Вы знаете, как раз об этом сейчас владыка Юстиниан сказал. О том, что на Кавказе и здесь, в предкавказье, очень много представителей различных этносов и религий и, конечно, то взаимодействие, тот мир, который сохраняется здесь с царских времен, очень ценны. А ведь в советское время всем досталось – и буддистам, и православным. И все-таки во многих семьях сохранились свои религиозные предпочтения. А в 90-е годы, как с цепи сорвавшись, мы понеслись к пресловутой свободе. И кто-то в этой свободе задохнулся. Но все-таки большинство разумных людей, включая государство в целом, которое обеспечивает тоже вот этот мир и согласие, сохранили межрелигиозный и межэтнический мир. Конечно, можно упомянуть Чечню. Вот только что про Приднестровье Владыка говорил. Но это все-таки для нашей огромной многонациональной страны хоть и печально, но все-таки не так значительно. И слава Богу, что не было большего пожара. И вот Калмыкия, конечно, в этом отношении тоже показывает очень добрый пример. Большинство калмыков, наверное, исповедует буддизм. Если не практически, то теоретически. Однако совершенно свободно и легко себя здесь чувствует Русская Православная Церковь и верующие люди. Я видел очень много в храме сегодня среди прихожан и многие из вас прихожане представителей калмыцкого народа. Т.е. очень много калмыков — православных христиан. И это не создает больших проблем. Да, может быть, на бытовой почве что-то бывает, есть везде, к сожалению, зачатки национализма. Но как раз мудрость государства, мудрость руководителей государства и республики и, конечно, простых людей нивелирует попытки как-то раскачать межрелигиозную и межнациональную ситуацию. Это очень добрый и замечательный пример. Я вам скажу, что на Кавказе очень много кабардинцев православных, очень много черкесов православных. Мы знаем, что большинство осетин – православные христиане. К сожалению, еще Тамерлан уничтожил христианство на Кавказе, вырезал всех священников, буквально не оставил ни одного. По некоторым данным, было уничтожено 50 тыс. священников и монахов. До него, до его прихода на Кавказ, до его этих страшных завоеваний фактически Кабарда, черкесы и аланы были православными. Алания тогда состояла не только из одних осетин. Очень много было разных народов. И они все были христианами, православными людьми. Еще раньше на территории Азербайджана и Дагестана, фактически, был Каталикос. А Каталико – это глава Поместной церкви. Это была самостоятельная, может быть, автокефальная, может быть автономная церковь. В 7 веке, когда появился ислам, эти народы постепенно стали принимать ислам. Т.е. на самом деле история опровергает тех националистов, которые сегодня пытаются назвать эту территорию только исламской или только буддийской, для меня на самом деле это очень важно. И, несмотря на все это многообразие, сегодня мы действительно дружим. Я могу всех муфтиев Кавказа назвать. И с муфтием мусульман Калмыкии я познакомился. С ним общались.

И с главой буддийской общины. И конечно, повторяю, сегодня мы совершенно искренне уважаем друг друга. И я думаю, что никто никогда не сможет раскачать эти отношения, вбить в них клин. Это чрезвычайно важно. Никто сегодня не занимается прозелитизмом. И в то же время тех, кто сегодня принимает крещение, или исповедует буддизм, их совершенно свободно приемлют с обеих сторон. Это самый главный опыт, наверное, моего служения, опыт служения священнослужителей здесь, в том числе в Калмыкии.

Зоя Наранова, газета «Калмыкия сегодня»

Позвольте мне, раз уж здесь упоминалась разумность людей и разумность правителей задать следующий вопрос. Вы 20 лет работаете со своей паствой и с нами. Если говорить об этом, что вы считаете решающим в стабильности общества: разумность людей или разумность правителя.

Митрополит Кирилл

Вы знаете, Господом устроен этот мир иерархично. Есть руководители, есть подчиненные, есть еще у них свои подчиненные. Есть мамы и папы в семье, есть уже иерархии между родителями и детьми. Тоже самое и здесь. Одно восполняет другое. Конечно, народ, безусловно, это основа всего. И государства, и маленькой семьи как ячейки и т.д. В первую очередь, конечно, должен быть воспитанный народ. Но у народа есть и всегда будут руководители, от которых зависит также очень много. И поэтому когда мудрость людей встречается с мудростью руководителя и наоборот, тогда получается тот идеал, к которому мы стремимся.

Архиепископ Юстиниан

Я думаю, что это может вызывать споры. Что первично, разумные люди или разумные правители. Но это похоже на споры о том, что первично – яйцо или курица. Попробуйте отстоять свою точку зрения, какую бы вы ни заняли. Действительно, при мудром правительстве начинает более успешно и быстро развиваться общество. Но ведь для того, чтобы стать мудрым правителем, нужно было выйти из среды умных людей. Это отчасти похоже на ситуацию, когда предъявляются к нам претензии: отчего у вас священники не такие . И тогда говоришь, ну понимаете, священник – тоже часть народа, если будет более высокая степень церковной христианской жизни, то и священник, как часть, как порождение своего общества, будет более соответствовать высоким требованиям. Поэтому здесь нужно смотреть насколько люди сами достойны своих правителей. Да, я думаю, что может возникать такой момент, когда люди будут ощущать, что волею каких-то судеб во главе общества оказался человек не совсем по месту. Может быть и такое. Может быть некий навязанный авторитет, который ну не очень мудр. И тогда потребуются очень серьезные мудрые, взвешенные ответные действия со стороны общества. Общество должно донести свой голос до правителя, что не во всем оно его поддерживает. Как это сделать, чтобы это было и в рамках нравственного христианского или другой религии закона и в рамках Конституции? Я думаю, что для этого тоже нужна мудрость, определенная смелость тоже нужна. Потому что сказать слово правды даже в межличностных отношениях не всегда получается безболезненно. Другое дело, чтобы потом это правдоискательство не превращалось в стиль жизни. У нас есть многие примеры, когда люди, начав выступать в роли пророков-обличителей, потом настолько уже входят в эту роль, что это становится коньком всей их жизни. И те люди, которые были диссидентами при советской власти, они диссидентами остались и потом, при сменившемся строе. Оказывается они больше ничего не умеют делать, как критиковать и задавать вопросы. И им кажется, что это так важно. Да, мудрый вопрос порой дорого стоит, но все-таки всегда нужно понимать, что вопросы задавать всегда легче, чем на них отвечать.

Телеканал «Хамдан», Зоя Кириллова

Уважаемый владыка Юстиниан. Многие из нас читали вашу краткую биографию. И из нее я знаю, что вы историк. Что вы закончили истфак в Ивановском государственном университете. Мы сами где-то когда-то учились. Все преподавание было проникнуто коммунистической идеологией. Советские времена совсем еще не далеко. И в общем-то вызывает удивление, почему вы пошли в священнослужители, потом приняли монашество. Это совершенно другая жизнь. Что вас натолкнуло на это? Это был какой-то особый случай? Или что? И еще второй вопрос. Мы знаем, что вы награждены орденом Приднестровья за личное мужество. Как Вы это оцениваете?

Архиепископ Юстиниан

Емкие такие нужно давать ответы. Дело в том, что для меня выбор моего призвания совершился естественным для меня образом. Я с малых лет хотел быть только священником. Поэтому не получилось так, что я сначала закончил истфак, а потом решил связать свою судьбу с Церковью. Для меня это было естественно, органично. Я по окончании средней школы готов был сразу пойти в армию. Потому что существовало тогда такое негласное правило, неписанное, что в семинарию принимали после прохождения службы в Советской армии. Но мои родители, которые до этого достаточно спокойно смотрели на моё воцерковление, на мою внутреннюю жизнь православного христианина, поставили вопрос ребром. Была выражена ими конкретная просьба. Мы просим тебя, чтобы ты сначала поступил в вуз. Ты еще юноша. Будь добр засвидетельствуй сам для себя и для нас, что твой выбор серьезен. Если ты закончишь вуз и захочешь связать свою судьбу с Церковью, мы смиримся и мы примем это.

— Они были неверующие? (Зоя Кириллова Телеканал «Хамдан»)

Они были верующие. Но я не скажу что они были ну на столько воцерковлены. Но я думаю, их это пожелание, которое они мне высказали от глубины, от мудрого своего родительского сердца, было правильное, потому что потом, взрослея, знакомясь с литературой социологов и психологов, я понял, что есть то, что называется таким вот явлением, как юношеская религиозность. И это важно, чтобы эту религиозность, этот огонек веры, который горит в сердце юноши, суметь пронести во внешнюю жизнь. Это вообще проблема для родителей, для педагогов, которые занимаются с детьми, с юношеством, потому что одно дело ясные глазки ребенка, для которого все очень ясно, он общается с Богом. Для него нет вопросов. И когда начинается взрослая жизнь со многими испытаниями, испытаниями самого разного плана. С искушениями плоти и духа. С интеллектуальными искушениями. И я думаю, что это трудный личный путь для каждого из нас. И он проходит очень индивидуально. Как из юности пронести свою веру во взрослую жизнь? И как дальше с огоньком веры пройти до последнего своего смертного часа. Искушения против нашей веры, против нашего внутреннего состояния души – они будут на протяжении всей нашей жизни. Никто от них не застрахован. До смертного часа. Поэтому, услышав такое мнение родителей, я поехал к своему духовнику, тогдашнему секретарю Ивановской епархии протоиерею Николаю Винокурову, Царство ему Небесное. Изложил ему вот такие свои дела, свои проблемы. Он меня спрашивает: скажи, сколько человек на место на истфак. Говорю: 5,5. Вот понимаешь, говорит, когда жребий тянут, то там либо за, либо против. А тут 5 с лишним человек на твое место. И если Господь даст тебе шанс поступить, не будет ли в этом воли Божьей? Прими волю родителей. Я тебя благословляю, поступай. И я скажу вам, поступать мне было легко. Почему? Потому что я доверился воле родительской и воле духовника, и если другие там проводили дни и ночи за подготовкой, то я приличия ради брал пособие и читал, но сильно то не переживал. Ну не поступлю, пойду в армию, после армии пойду в семинарию. И вдруг так вот все получилось, что я оказался зачисленным на истфак. Стал учиться. Пытаясь сохранять свою связь с единственным тогда действующим храмом, с кафедральным собором Преображенским. Духовенство стало меня оберегать. Они понимали тогда, что такое истфак, и что такое тогда церковь. Поэтому мне было запрещено принимать участие в клиросном послушании, в иподиаконстве. Было сказано, мы тебя бережем: ты должен пользоваться во время службы боковым входом в алтарь. Т.е. ты не должен злить вообще руководство и соответствующие органы, что ты будешь и студентом истфака и в храм ходить. Поэтому было такое вынужденное скрытное мое пребывание на богослужениях в кафедральном соборе, когда архиерей выезжал за пределы храма городского на приходы на сельские. Вот там я уже был в радости, я иподиаконствовал, выезжал в сельские приходы почитать на клиросе, поалтарничать, я утешался тогда сполна. И мне, как юноше, казалось, что я очень ловко поступаю и никто ничего не узнает. Но подошла пора и где-то на 2 или 3 курсе ко мне обратилась куратор группы. И говорит. Вот поступил звонок, сказали, что ваш студент ходит регулярно в собор, стоит у алтаря. Правда это или нет. И вот в такой момент, перед твоим взором проносится вся твоя жизнь. Что делать? Я понимаю возможный механизм дальнейших событий. Их порядок. Вот я говорю, что да. Сначала исключают из комсомола понятно, потом…

— А вы были комсомольцем? (Зоя Кириллова Телеканал «Хамдан»)

Об этом я вам тоже расскажу. Если будет у вас время и терпение. Потом тебя исключают по какой-то причине с истфака. Все я представляю себе в этот момент, думаю я, в первую очередь, не о себе, мне было понятно, ради чего. Я боялся, что будет с моими родителями. Для них, проживающих в поселке, где все друг друга знают, чем будет исключение сына из университета? И вместе с тем, а что сказать – нет? Сказал да. И тут пришла пора входить в трудное положение ее, куратора. Как ей быть со мной. И она стала мне давать совет. Ну да, вот ты знаешь, я когда выезжаю в другие города, в Москву там, в Питер, я тоже там захожу. Ну, ты здесь не ходи. Она дает мне советы такие. Т.е. мы делаем вид, что мы не знаем, как бы с ее стороны, что ты ходишь, а ты уж нас тоже откровенно не провоцируй, чтобы нам не принимать какие-то меры. И вот так я и дальше стал жить, учиться. Там была потом коллизия. Когда я закончил университет, получив диплом в июле, а в августе написал прошение о том, чтобы меня приняли в кафедральный собор иподиаконом. Это было уже все официально. Нужно было как-то реагировать. Вот тут начался скандал в университете. Как они могли просмотреть? Архиерей мне говорит: ничего не могу поделать, уполномоченный по делам религии требует тебя к себе. Я спрашиваю, что, Владыка, я могу устроиться иподиаконом только с его разрешения? Да, я ничего не могу поделать. Пошел к нему. До поста уполномоченного он был в одном из районов секретарем по сельскому хозяйству, а потом стал вот специалистом в религиозных делах. Но время все-таки было уже 1983 год. Все-таки уже что-то стало меняться. Ну и мудрое отношение епархиального управления. Они стали говорить, нам же нужны ведь образованные кадры, ну, как обычно, тогда спасались тоже таким прикрытием. К нам же приезжают гости из-за рубежа, у нас же должен быть кто-то, кто с ними будет работать. Уж пропустите его в наши, так сказать, ряды. Но вот этот шаг, тот Рубикон перейти из положения обычного порядочного советского гражданина в служители это тогда было очень трудно. Ответственно нужно было принимать решение, собравшись с силами, быть готовым на все. И тогда это случилось, но, правда, уполномоченный потребовал от меня, чтобы я принес ему диплом. Меня это насторожило. Я говорю ему: я принесу вам копию, заверенную нотариусом. Нет, принесите мне оригинал. Я говорю: нет, я не принесу. Был скандал в университете, хотели решением ученого совета лишить меня диплома и таким образом изъять бумажку, так сказать, сам документ из моих рук, а потом доказывай, что ты действительно там учился. Т.е. было вот такое. Но это мне дало возможность закалить свою веру. Испытать те каверзные вопросы преподавателей, но это мне помогло, я считаю, в той или иной степени. И в наше время юноша или девушка должны понимать, какое искушение в виде атеистической философии, в виде каких-то мыслителей есть в нашем мире. Нельзя всегда пребывать в таком оранжерейном состоянии. Мир будет всегда тебя искушать.

Как поступил в комсомол. Была такая история. 7 класс в школе. Класс как на подбор – ни одного хулигана. Все хорошие, поэтому всех рекомендуют поступать в комсомол. Мои уловки наподобие того, что я не достоин, да вы знаете, мне некогда устав учить, какое-то время играли свою оттягивающую роль, а потом произошел разговор. Понимаете вот, 14 лет. Сидит напротив меня завуч школы. Взрослая женщина, преподаватель литературы и русского языка. Сначала вот так же: ну, что, да почему вот ты не хочешь. А потом идет откровенный шантаж и угроза. Она говорит мне, мы знаем о твоих похождениях по церквям и по монастырям. Мы все это знаем. Мы займемся твоими родителями, почему они на тебя не влияют. Но в комсомол ты должен вступить, т.е. она говорит мне: вот ты верующий человек. Мы знаем о твоих «похождениях», как она сказала, по церквям и монастырям. Но ты прими этот билет комсомольский. Если этого не последует, она мне говорит, мы сделаем из тебя притчу во языцех. Она так могла выражаться красиво. Учитель литературы, словесности. И про себя я тогда сделал выбор: но если вы знаете меня, кто я есть и если вы хотите меня снабдить этим вашим билетом, ну, давайте. Мне было тогда, конечно, очень тяжело. Я очень переживал тогда это как определенное предательство своих духовных строений. Я понимал, все это, благодаря общению со старшими людьми, со своей бабушкой, в первую очередь. Бабушки тогда уже не было, посоветоваться, укрепиться было не с кем. Родителей мне тогда было жалко, мне не хотелось их подставлять под удар. Я тогда, к сожалению, вот так, и сейчас так считаю, смалодушничал. Но я говорю, это было вот на таких условиях. Что от меня не требовалось отречения ни от церкви ни от моих убеждений. Про орден.

— Можно вставить сразу. Что для вас значит эта награда. У вас же не одна награда в Приднестровской республике. (Светлана Сюева. «Элистинская панорама»)

 Я искренне стремился вложить свою жизнь в служение в Приднестровье. Это было нелегко там по многим причинам. Политическая нестабильность, трудности экономического плана. Но у меня был мой монашеский романтизм. Куда меня послали, там я должен быть. Не все было легко с властью Кишиневской, которая меня воспринимала как еще один элемент, который усиливает, как они считали, сепаратистов Приднестровья. Но те награды, которые были, я не отказывался от них. Я не считал себя вправе от них отказываться, потому что, если ты откажешься от награды государства, которое не признано политически, но которое фактически создано «хитроумным планом Москвы». О чем я свидетельствую. Потому что очень часто вешают ярлыки. Это вот Москва все такая. Своей длинной рукой создала. А я вам говорю, что Приднестровье возникло как реакция на то, что происходило в Кишиневе. Потому что Приднестровье внутренне готово было остаться жить в Молдове, если бы не было угрозы румынизации. Потому что, к сожалению, вся независимость Молдавии сводилась только к тому, чтобы потом уйти в Румынию. Ни о какой истинной независимой Молдавии всерьез творцы независимой республики Молдова не помышляли. Первый же ее президент Снегур только и хотел поскорее уйти в Румынию и считал, что это и есть удел для молдован. Стать румынами. Потому, как вы знаете, в Румынии такакой национальности «молдаване» не признают. Т.е. по их понятиям, это румыны, живущие за Прутом, за рекой, называемой Прут. И сейчас эта угроза снова нарастает. Уходят в Румынию, молдаване останутся только в диаспорах в России. А там им изменят паспорта. Никакой Молдавии, никаких молдаван не существует. Так, если бы я отказался от награды приднестровской Молдавской республики, то я бы показал, что я не признаю этого государства, я не признаю воли этих людей, для которых я являюсь архиереем. Да не хочу я этого. Почему я должен поступать по отношению к ним предателем. Да, мне было трудно, потому что за это я получал оплеухи, так сказать, идеологические в СМИ из Кишинева, от румын- братьев, которые назвали меня гонителем молдаван, гонителем румын. Я уже тогда сполна знал, что такое информационная война. Сейчас она становится понятной все более широкому кругу жителей России, но все-таки большинство, порой, верит написанному слову. Но, к сожалению, дорогие собратья журналисты, есть люди, которые готовы лгать, писать все что угодно просто для того, чтобы иметь свой кусок хлеба и желательно с маслом. Поэтому пишут все что угодно. В народе у нас есть еще такое мнение, что дыма без огня не бывает. Бывает. Бывает просто выдуманная история, не имеющая под собой даже вот малого ничего. Это мне было понятно еще во время своего пребывания в Приднестровье. И эти информационные войны будут только нарастать. И губительность их последствий будет только увеличиваться. Это нужно знать. За счет информационной войны будут приобретаться умонастроения, а потом и территории и потенциал тех или иных стран или территорий. Потому, получая награду от Приднестровья, я тем самым соглашался с тем, что это государство, оно должно быть, это воля народа, который здесь проживает, поэтому я принимал эти награды с благодарностью к народу Приднестровья. Мужество? Да нужно было мужество, да потому, что острие информационной войны постоянно было направлено против меня. Да потом мне пришлось жить, имея охрану. 8 человек был постоянный штат охранников со мной, которые менялись, которые сопровождали меня по Приднестровью. Да, была угроза и для моей жизни, поэтому, наверное, по совокупности вот так дали мне орден за личное мужество.

 Газета «Хальмг Yнн», Галина Хейчиева

— Хотела бы попросить вас дать нам напутствие.

Архиепископ Юстиниан

Нам всем нужно уметь вести диалог. Иметь способность выслушать другого человека, который даже нам кажется злейшим оппонентом. У нас должна быть развита способность постараться его понять, и порой очень многое возникает из-за нехватки информации. Иногда мы складываем наше впечатление о человеке или о событиях, о силах каких-то, опираясь на какие-то нам привитые представления, которые не всегда соответствуют действительности. Т.е. (надо стараться) быть очень осторожными в наших суждениях и меть смелость услышать нечто новое для себя. У нас что-то есть, какие-то внутренние взгляды на мир. Вот мы из них и исходим. А диалог, если это честный диалог, предполагает, что я попытаюсь услышать для себя незнакомую информацию. И не спешить ее отторгнуть а попытаться ее осмыслить и понять, попытаться понять вот того человека. Нужно сохраняя свое, любя свое, нужно уважать право другого человека иметь отличную от меня точку зрения, отличную от меня позицию. Вот что бы я сказал.

Митрополит Кирилл

Я бы пожелал, дорогие друзья, чтобы в первую очередь было благоуспешным церковное служение в качестве архипастыря Элистинской и Калмыцкой епархии архиепископа Юстиниана. Чтобы Господь даровал ему здравие, чтобы Господь даровал ему радость архипастыря от того, как возрастает его паства. Чтобы Господь благословил его добрыми людьми, которые окружали бы его всегда. И вот тот диалог, о котором он только что сказал, действительно был бы большим залогом мира в республике между православными, буддистами, мусульманами, между людьми разных национальностей. И конечно, здесь важно поведение и отношение властей. Но я за это время и в том числе внимая словам владыки Зиновия, когда он уходил из епархии, совершенно уверился, что здесь есть все для такого диалога. Это заслуга, в том числе, и руководства республики, и лидеров религиозных общин. Ну и конечно желаю, встречаться нам всем почаще на праздниках, для этого находить время, и, конечно, пусть Господь благословит всех нас. Всего самого доброго!